Тем не менее, еретики двигали к монолиту, непонятно — нафига. И мы их, конечно, догоним, но фактически…

В этот момент по сетке барьера материум-имматериум прошла натуральная волна.

— Варповщина какая-то, поганая, — экспертно оценил я. — Франциск, что с еретиками?

— Остановились, Терентий и…

— И?!

— Телепортация или что-то подобное, Терентий, — растерянно выдал Боррини. — Техника и авиация… авгурам нужно время, чтобы точнее определить.

— Накрыть их по площади с орбиты никак? — с надеждой уточнил я.

— Не задевая пилон — никак, Терентий. Они в паре сотен метров от него.

— Скоты, специально так встали, — откапитанствовал я.

Беда в том, что если Милосердие начнёт орбитально садить по монолиту (а всё в пределах километра — “по”), то, невзирая на его вроде как неуязвимость, по Милосердию начнут садить все силы ССО Кадианских Врат. И инсигния, звания героя Империума и даже чёрт в ступе — варп поможет.

И еретики, узнав за время своих походов о бережном отношении к монолитам (сами не рушат, то ли ни варпа не знают, то ли знают и понимают, что времени им на разрушение никто не даст) используют его сейчас для того, чтобы иметь возможность развернуть силы.

— Штурмовики вступили в бой с авиацией противника. Несут потери, — сообщил Боррини.

— Что у них? — буркнул я.

— Похоже, переделанные погаными еретиками “Ксифоны”, Терентий.

— Выпускайте всё что есть, Франциск. И сообщите орбитальным соседям.

Дело в том, что Ксифоны — истребитель времён Крестового Похода. “Утраченная технология”, при этом разумно устроенные именно истребители, а не хрен пойми что теперешнее. Ну серьёзно, кроме десантных судов, авиационный парк был каким-то дебильным, без шуток. Нет нормальных истребителей, только фронтовые штурмовики, бронированные, конечно, но нихрена не “истребители”. Летали медленно, хреново и неповоротливо.

А вот Ксифоны были именно истребители, в прямом понимании этого слова. И сшибить эту ересь можно только “забив” пространство их стремительного полёта огнём, чтоб сами в него влетели. Теперешние гробы к тем скоростям и маневрам, что осуществляют Ксифоны, просто не приспособлены.

Тем временем, мы всё же долетели до видимости развёртывания… ну астартес-предатели, это и по авиации было понятно. И судя по гомосячному колёру — слаанешиты. Впрочем, по ритуалу было ясно.

— Десант, — спокойно произнёс я, обдумывая общую картину.

Ганс повторил мою команду, мы начали выгрузку, а картина была такова: василиски под командованием Эльдинга хреначили по месту развёртывания извращенцев, но безобразно мазали. С этим я сталкивался, чуть ли не типично для слаанешитствующих паразитов.

Предателей было немного, они, похоже, в первую очередь, проталкивали свои летучие фиолетовые члены (это был слаанешитский “кастом” Ксифонов), чтобы завладеть господством в воздухе и нормально развернуться. Впрочем, пилоты штурмовиков хоть и прискорбно гибли, но именно “завладеть” не давали, а там и подмога подтянется.

Далее, эти извращенцы явно использовали некий артефакт, который просто проделал в барьере ЕЩЁ одну дыру. Через который пёрла всякая ересня поганых цветов и ещё более поганых намерений. Отдав совершенно бредовый (не на руках же он подкрепления несёт) приказ Сину поторопиться, я стал постреливать во вражин волкиткой — в общем-то, единственным дальнобоем, который у меня остался. Дал Эльдингу отбой — стрелять по сволочам бессмысленно. Ещё и в нас попасть могут ненароком.

И стал прикидывать. Надо пробиваться к артефакту и ломать его нахрен. А то хрен знает, сколько предателей, но судя по авиации — дохрена. А в сортах сынулек Импи чёрт ногу сломит. Фулгрим предаётся какой-то хрени, чуть ли не лично услаждает четвёртое, как дыхательными и пихательными, так и наоборот. Демонпринц, торчащий на планете, в общем. А весь легион фрагментирован на весьма мощные банды, часть из которых — тьфу, а часть по силам и на пару-тройку теперешних Орденов астартес потянут.

Так что надо в темпе их дырявящий артефакт разносить. Но портироваться с Кристиной… без брони. С почти стопроцентным повторением картины в Защитнике, только не со съехавшими с нарезки демонами, а пусть и предавшими, но астартес. Ну, я знаю пару тысяч менее затейливых способов самоубийства. Надо прорываться через материум и корёжить артефакт тут. Без вариантов, решился я.

— Кристина, телекинез нахрен. Прикрывай мне голову, остальное лечи, — отдал я приказ в сопряжении.

— Но… по слову вашему, Терентий.

— Аколиты, я на прорыв. Надо заткнуть пролом. Вы — за мной… — выдал я.

— Мы тоже, брат-Инквизитор, — подали голос тройка Экземпляров.

— Хорошо, — уже голосом озвучил я, выпуская петлю хаоса.

И рванул, прости меня логика, охреневать в атаке. Пафосно и превозмогунски, чтоб его! Ну не было вариантов.

И больно, блин! Нет, я сознанием от тела отстранился, сидя в сопроцессоре и вообще, но всё равно больно! И Кристина толком не воевала, а лечила пулеуловитель класса “отмороженный Инквизитор”.

Слаанешиты, рассекаемые петлёй хаоса, по-моему, меня принимали за “собрата-мазохиста”, поскольку стрелять в меня стали пореже. Ну пусть считают, покуда живы, милостиво дозволил извращугам я.

Ну а тем временем подтягивались ребята Эльдинга, на подлёте был Син, вроде всё хорошо, наш клин с перманентно дырявым-целым Терентием вскрывал извращенские ряды, двигаясь к месту пребывания артефакта. И заодно месту, откуда эти предательские извращуги пёрли.

В общем, когда я уже прикидывал этакий “бешеный рывок” к артефакту с его раздалбыванием (в смысле, на расстояние, где я эту фигню если не завяжу бантиком, то лишу света и ветра), нас догнали Часовые с десантом, в котором и Син копошился, и аколиты прочие прискакали. Так-то все, кроме тройки Экземпляров и преторианцев, от нас с Кристиной отстали.

В общем, догоняют они нас, а тут в меня этот… да блин, не помню я как это извращение слаанешитское называют. В общем, астартес с болезненно усиленными нервами слуховой сферы, шарашащий этаким полуколдовством в виде усиленного звука. Надругательство над всеми законами, от биологии, до физики, но были. В общем влепил он в меня пакостью своей звуковой, которую я оперативно лишил света и ветра, а вот от звуковой волны — хер увернёшся.

И целую секунду слушал омерзительную какофонию. И, кажется, узнал, откуда поп-исполнители родного мира черпают вдохновение, мдя. Ну реально, кровь из ушей, причём не от силы звука, а от его содержания.

Прыгнул я к шумовому десантнику (вроде — так), гротескно искажённой фигуре, фонящей поганой скверной, и оттяпал его тупорылую и немузыкальную башку.

— Ты — омерзительный музыкант, — припечатал я декапированного предателя, после чего, благо Часовые начали расчищать округу, обратился к аколитам. — Вы тут. Отлично… — и тут искажение имматериума совсем рядом из меня буквально выдавило: — Да что за блядство!

Дело не в том, что предатели пёрли через пролом. Это-то было привычным в этой битве. Просто сейчас появилась какая-то запредельная пакость, до демонпринца вроде (а хрен на этой Кадии точно скажешь, ручками не пощупав, а щупать — противно!) не дотягивающая, но сильная и мерзкая. Аж сетка кадианская волнами заходила.